Любимым пациентом известного австрийского психолога Зигмунда Фрейда был одесский помещик Сергей Панкеев. С этим человеком Фрейд работал на протяжении нескольких лет и даже посвятил ему книгу, в которой называл пациента «человеком-волком». Именно под этим прозвищем Сергей Панкеев и стал известен широкому кругу людей.
Из-за этого прозвища вокруг имени Панкеева родилось немало легенд, хотя причины выбора такого зловещего псевдонима были намного прозаичнее, чем те истории, которые рассказывали в народе о хозяине «Волчьего логова» в селе Васильевка под Одессой.
Дом в Одессе, где жила семья Панкеевых
Сергей Панкеев родился в богатой купеческой семье в Одессе. С четырех лет его мучил один и тот же ночной кошмар: ему снилось, будто 7 огромных белых волков сидят на ветках ореха за окном и наблюдают за ним. Его стала преследовать боязнь волков, и его фобия стала ассоциироваться с ним самим. Чтобы идентифицировать пациента, не называя его имени и сохранив конфиденциальность, Фрейд начал именовать его «человеком-волком».
Сергей Панкеев в возрасте 7 лет и его сестра Анна, 9 лет
Фрейд был не первым психоаналитиком, работавшим с Сергеем Панкеевым. Первые признаки депрессии у него появились после того, как его родная сестра, посетив место дуэли Лермонтова в Пятигорске, вдруг покончила с собой, а вслед за ней ушел из жизни отец от передозировки снотворным. Сергей обратился за помощью к российскому психиатру Владимиру Бехтереву и его немецкому коллеге Эмилю Крепелину. Затем по совету одесского психоаналитика Леонида Дрознеса он поехал в Вену на прием к Зигмунду Фрейду.
Человек-волк, ок. 1910
Фрейд был не первым психоаналитиком, работавшим с Сергеем Панкеевым. Первые признаки депрессии у него появились после того, как его родная сестра, посетив место дуэли Лермонтова в Пятигорске, вдруг покончила с собой, а вслед за ней ушел из жизни отец от передозировки снотворным. Сергей обратился за помощью к российскому психиатру Владимиру Бехтереву и его немецкому коллеге Эмилю Крепелину. Затем по совету одесского психоаналитика Леонида Дрознеса он поехал в Вену на прием к Зигмунду Фрейду. И стал его пациентом на долгие годы.
Сергей Панкеев
Впрочем, лечение Фрейда не дало желанных результатов – симптомы болезни повторялись. Психоаналитик объяснял это тем, что пациент слишком рано прекратил лечение «из-за боязни изменения своей судьбы и желания оставаться в своей привычной уютной обстановке». Позже Панкеев написал воспоминания о своем лечении, где признавался: «Проходя психоанализ у Фрейда, я чувствовал себя не столько пациентом, сколько его сотрудником – молодым товарищем опытного исследователя, взявшимся за изучение новой, недавно открытой области».
Картина, на которой Панкеев изобразил свою фобию
Панкеев так и не избавился от своей фобии. Позже он стал страховым адвокатом, после революции переехал из Одессы в Вену, где и скончался в возрасте 84 лет. А у него на родине поместье в Васильевке начали называть «Волчьим логовом» и рассказывать о его хозяине нелепые небылицы: о том, как помещик по ночам бегал на четвереньках, как ел сырое мясо и пил кровь домашних животных и т. п.
Зигмунд Фрейд
Уже более 100 лет случай Панкеева вызывает интерес среди ученых всего мира. Психоаналитики и в наши дни пытаются понять, в чем была ошибка Фрейда и почему его методика оказалась неэффективной. По одной из версий, причина тому – языковой барьер. Ключ проблемы нужно было искать не в волках, а в… орехе!
Руины «Волчьего логова» – поместья Панкеевых в Васильевке под Одессой
В русском языке значение идиомы «дать на орехи» подразумевает угрозу наказания за какую-то провинность. А ребенок эту фразу, услышанную, предположительно, от няни («вот я тебе дам на орехи!») воспринял буквально. И его сон – всего лишь реализация страха наказания. Впрочем, и эта версия вызывает споры.
От усадьбы Панкеевых под Одессой ныне остались одни руины. Во время Гражданской войны поместье разграбили, а лес вырубили. Сад постепенно пришел в упадок и исчез.
В советские годы в усадьбе располагался сельсовет. Построенное в середине XIX в. здание требовало капитального ремонта и начало разрушаться. Сейчас от него остались только стены.
